Незнакомец неторопливо вошёл в полупустую церковь. Не перекрестив лба, огляделся по сторонам, и начал рассматривать позолоченные фрески, и иконы в золотых рамах и драгоценных камнях. А также, нескольких сухоньких богомольных старушек, которые вечно крутятся при храме, занятых беседой со священником в позолоченной рясе. Затем, Незнакомец вытащил из-за пазухи принесённую с собой восковую свечу, и направился, чуть прихрамывая, в сторону икон. Но, тут, на глаза ему попалось следующее объявление.
Снисходительно усмехнувшись, он подошёл к лотку со свечами, и купил одну. Покрутил её в руках, затем, почему-то понюхал, и, наконец, поставил к образу с ликом Спасителя. После этих действий, встал посреди храма, как раз под самый купол, и застыл на месте.
Незнакомец был среднего роста и возраста, черноволосый, в дорогом костюме чёрного цвета, на брюках которого были видны аккуратные отутюженные стрелки, в модных, начищенных до блеска туфлях, под цвет костюма. На голове у него красовалась элегантная шляпа такого же чёрного цвета, которую он, почему-то не снял на входе. Старушки, бросив быстрый взгляд на мужчину, продолжили беседовать со священником, называя его отец Пётр. Хорошо одетый Незнакомец в шляпе не вызвал у них никакого подозрения, да мало ли, сколько иностранных туристов забредает сюда на экскурсию.
Дождавшись ухода старушек, Незнакомец, прихрамывая, направился к алтарю, нарушая тишину звуками, напоминающими цокот копыт, которые издавали его модные туфли. Под мышкой у него была зажата костяная трость с чёрным набалдашником в виде головы кота.
Увидев Незнакомца, отец Пётр, застыл, выпучив глаза, а затем, пробормотал: «С нами Крёстная Сила», быстро схватился за огромный крест, который висел у него на груди на массивной золотой цепи, в палец толщиной. И начал истово молиться, то и дело целуя крест, и освящая Незнакомца знамением.
– Заклинаю тебя, Дьяволе, изыди, в реку огненную! Во имя Господа нашего…
– А ну закрой рот! – приказал Воланд. – И не смей прикрываться ИМ, прав нет!
И его глаза, один зелёный, один чёрный, гневно сверкнули в полутёмном мраке церкви.
Услышав это, Отец Пётр моментально замолчал, затрясся весь, и, по его толстым лоснящимся щекам потекли капельки пота, а рот начал раскрываться в беззвучном крике, как у карпа на прилавке магазина.
Воланд подошёл к нему почти в упор, и священник начал медленно пятиться назад, пока не зацепился за что-то полой своей золочёной рясы, и не грохнулся прямо под алтарь.
– Гляжу, что ты, батюшка, удивляешься, как я смог прийти в церковь? – спросил Воланд, заглядывая под алтарь, где прятался отец Пётр. – Видишь ли, нет на земле такого храма, куда я не смогу зайти, и, уж тем более, сюда… – Воланд беззвучно засмеялся. – Мы же с тобой оба знаем, что здесь далеко не святое место.
Воланд наклонился, и дружески похлопал священника по плечу, хитро подмигнув ему.
– Я вот, свечу приобрёл здесь, втридорога, между прочим…
Отец Пётр побледнел, и, его необъятных размеров брюхо заколыхалось под рясой, подобно желе.
– Да, вот что ещё… Хочу тебя поздравить с новым приобретением, видел у входа твой мерседес, одобряю! Да не прячь глазёнки-то, уж я-то знаю, что всегда ты любил всё по высшему классу. Сколько такой стоит? Не хочешь говорить? Но, скажу, зарабатываешь ты не плохо, каждому бы так. Хотя, как по мне, то странным способом… Встретил здесь недавно старушек-богомолиц. Пенсия-то у них маленькая, но отрывают от себя на подношение, тебе в коробочку «На храм». Вот и на машину даже хватило. Кстати, когда шёл сюда, то видел в твоём Мерседесе две девицы сидят, если на исповедь пришли, то почему не выходят?
И Воланд рассмеялся, так громко, что аж стены церкви ходуном заходили. Затем, достав из кармана кружевной платочек, промокнул глаза.
– А впрочем, я искренне восхищаюсь тобой, батюшка, ведь даже моим служивым было бы совестно обирать бедняков до нитки.
Отец Пётр раскрыл рот, пытаясь выдавить из себя какие-то слова. Но у него долго ничего не получалось. Наконец-то, он смог прошептать:
– Вы пришли за мной, чтобы отправить душу мою грешную в Геену огненную на вечные мучения?
– Да что ты! – поразился Воланд, – как ты мог подумать такое! Наоборот, я пришёл выразить тебе своё восхищение, и наградить памятным подарком! Твой труд высоко ценят в нашем Нижнем мире! И надеются, что ты и впредь продолжишь в том же духе! Священник должен одеваться и жить богато, для славы и благолепия!
Воланд вытащил из нагрудного кармана золотой футляр, на котором было написано: «Отцу Петру от друзей из Преисподней», вложил в дрожащую руку священника, и, тут же, испарился в воздухе. Отец Пётр смотрел на футляр несколько минут, а затем, с осторожностью приоткрыл его, и вытащил оттуда часы с известной короной на циферблате. Там же была и карточка с надписью: «Любим и ценим, мы вместе навечно!»
