Десять лет назад мою бабушку прокляли цыгане. Расскажу, как это произошло.
Однажды бабушка поехала на центральный рынок за ягодами, хотела сделать приятное внукам. В тот год клубника уродилась особенно сладкой и крупной, и, толкаясь между покупателями, бабушка вдруг почувствовала, как в её сумке потихоньку шарит чья-то рука. Ловко схватив эту руку, она начала громко кричать: «Помогите, люди добрые, грабят!»
И тут она увидела, что держит за руку чумазого цыганёнка лет пяти. Ловким движением, цыганёнок успел швырнуть под ноги бабушке кошелёк с только вчера полученной пенсией, и это её особенно рассердило: мол, вот гадёныш! Цыганёнок отчаянно ревел, и всячески пытался вырваться, пинался ногами, и даже чуть не укусил бабушку, но она цепко держала его за руку. Народ толпился вокруг них, с интересом наблюдая за происходящим.
Потом прибежала цыганка в ярком цветастом наряде, и с ней ещё две девочки-подростка. Они дружно начали кричать на бабушку, размахивать руками и угрожать ей. Даже пытались её толкнуть, и вырвать ревущего цыганёнка, но люди, стоящие рядом, не позволили им это сделать. Народ возмущался, и ждал приезда милиции.
В итоге, бабушка, и ещё несколько свидетелей, дали показания, а затем она вернулась домой в расстроенных чувствах, так ничего и не купив на рынке. Об этом инциденте бабушка рассказала моим родителям, а потом мне, и тёте Жене. Но было ещё кое – что, о чём она умолчала, и что я узнала намного позже, уже от тёти Жени.
Оказывается, бабушка скрыла от нас часть этой истории, а дело было так: по дороге в милицию, цыганка опять пыталась отбить цыганёнка, но бабушка крепко держала его за руку, и её невозможно было разжалобить. Бабушка была старой закалки, всю жизнь проработала в школе завучем, и считала, что проведение воспитательной работы с цыганкой пойдёт той лишь на пользу.
В милиции, женщина в погонах куда-то увела цыганёнка, а цыганку с дочерьми посадила на лавку. И вот, пока бабушка писала заявление, цыганка неожиданно подскочила к ней, и, осыпав страшными проклятиями, быстро вырвала клок бабушкиных волос и спрятала себе в карман. И это стало преддверием страшных событий, начавшихся в нашей семье после инцидента с цыганкой.
Осенью умер мой младший братишка Славик, ему было всего восемь. Его сбил насмерть пьяный водила, не справившись с управлением, и врезавшись в автобусную остановку, где Славик ждал автобус вместе с другими мальчиками. Но погиб лишь мой брат.
Надо ли говорить, что моя мама была в жутком отчаянии, она каталась по полу, рвала на себе одежду, билась головой о стены, и кричала, что покончит с собой. Славик был её любимым и поздним ребёнком, и иногда, глядя на неё, у меня проскальзывала мысль, что, если бы погибла я, то мама бы так не убивалась.
Мама винила себя в том, что в тот день не встретила его из школы, потому что на работе отмечали день рождения сотрудницы, и она задержалась. Уговоры отца, тёти Жени, и бабушки, мама даже не слушала. Мне страшно вспоминать, что было на похоронах: мама вцепилась в гроб Славика и кричала, что пусть только попробуют закопать её сыночка. Наконец, батюшке удалось уговорить её тем, что нужно отпеть усопшего. За время отпевания, родственникам удалось напоить маму каким-то очень сильным успокоительным, и она больше не кричала.
После похорон, мама «перебралась» жить на кладбище, и целыми днями сидела возле могилы, разговаривая с сыном. О папе и обо мне она забыла, и не воспринимала нас вообще. Только бабушке удавалось уговорить маму по вечерам возвращаться домой, и хотя бы что-то съесть. Мы все думали, что время лечит, и моя мама всё же придёт в себя. Но ошиблись, и первым это понял мой папа. Он оставил нашу семью, и уехал в Воронеж, к своей маме. После этого он подал на развод, и сейчас у него уже другая семья, в которой растёт новый сын, мой брат, которого я никогда не видела.
Однажды, бабушка сильно подвернула ногу, и вечером, после занятий в университете, мне самой пришлось идти за мамой на кладбище. Конечно же, было страшно, тем более, осенью рано темнело. Дорога занимала минут пятнадцать, и, приближаясь к могиле, я увидела, что мама не одна, кто-то сидит рядом с ней. Когда я приблизилась поближе, то в изумлении застыла на месте – это был Славик! Увидев меня, он сразу же исчез. Может быть, мне показалось?
Я подошла к маме, она была в трансе, и без разговоров пошла со мной домой. Бабушке я ничего не стала говорить об увиденном, поскольку, недавно слышала её разговор с моей тётей Женей, утверждавшей, что тоже видела Славика, на что бабушка ей ответила: «Женька, прекращай меня пугать! Мне и одной сумасшедшей дочки достаточно.» Бабушка всю жизнь была материалисткой, никогда не верила ни в Бога, ни в чёрта. Но однажды, что-то с ней произошло, и она рассказала тёте Жене по секрету о цыганском проклятии, и о вырванных цыганкой волосах, и о том, что не её ли это вина, что жизнь нашей семьи покатилась под откос.
Однажды, вернувшись домой с университета, я застала у нас дома тётю Женю, всю в слезах. С бабушкой случился удар, и её отвезли в больницу. Мы с тётей решили, что сейчас я должна ехать в больницу к бабушке, а тётя Женя пойдёт на кладбище, и приведёт маму домой. Ведь мама теперь, как маленький ребёнок, а на кладбище уже совсем холодно, снег выпал.
Я осталась в больнице, и просидела всю ночь возле бабушкиной кровати. Сначала она спала, но потом проснулась, и открыла глаза. Один глаз у бабушки был открыт, а другой почти закрыт. Она хотела мне что-то сказать, и я нагнулась к ней. Слова были невнятными, потому что говорить ей было трудно- шевелилась только одна половина её рта. Но всё же мне удалось понять, что во сне к ней пришёл Славик, и просил позаботится о нём, потому что ему страшно одному. И ещё он сказал, что скоро к ним присоединиться и мама, а потом, через год, тётя Женя. А его сестра Нина – только через десять лет. Тогда будет весело, и они снова будут все вместе.
Через несколько часов бабушка умерла. Её похоронили рядом со Славиком, а в декабре мама замёрзла на их могиле. Может быть, это была моя вина, поскольку я потеряла бдительность. Мама перестала выходить из дома, и я расслабилась. Но мне приходилось много работать и учиться, ведь мама продолжала оставаться невменяемой, к тому же, начала сильно выпивать, и с работы её уже давно уволили.
И вот однажды вечером, вернувшись домой с университета, я не застала мамы дома. На улице был сильный мороз, но я побежала на кладбище. Сердце колотилось в предчувствии беды. Уже издалека я увидела, как она лежит на могиле, а рядом с ней валяется недопитая бутылка… А тёти Жени не стало через год, её нашли мёртвой в душевой кабине.
Прошло десять лет. Сестра Нина, о которой говорил Славик – это я. И у меня онкологию в тяжёлой форме. А вы знаете, что это такое? И я бы очень хотела дожить до своего тридцатилетия. Но вот, уже несколько дней подряд, мой брат приходит ко мне по ночам, и садится на мою кровать. Я уже успела забыть за десять лет как он выглядит, но он нисколько не изменился. Он берёт меня за руку, и тянет с собой. Славик говорит, чтобы я не боялась: нам будет весело вместе.
